Хилый, затюканный, нелепый — самый неуклюжий из солдат, полковой цирюльник Войцек под пером немецкого драматурга Бюхнера стал романтическим героем. Во всяком случае, преступление двухвековой давности — убийство сожительницы за измену и последовавшая расплата, его казнь — стали основой для многочисленных постановок, фильмов и даже оперы.

Вахтанговский театр взял «Войцека» для проекта «Театральные параллели. Путешествие в четырех частях», в рамках которого молодые режиссеры мастерской Римаса Туминаса воплощают на сцене произведения зарубежных авторов, оказавших влияние на творчество Евгения Вахтангова.

Режиссер Хуго Эрикссен достаточно вольно обошелся с «Войцеком»: он перенес его действие на сто лет вперед, насытил спектакль цитатами из Ницше и, в общем, весьма удачно срифмовал все юбилейные даты. Если трагическое событие документальной по сути пьесы Бюхнера произошло в 1821 году, то 1921 год — дата рождения Вахтанговского театра, чей столетний юбилей мы отмечаем нынче.

Но не нумерологией славна новая премьера. Постановщикам удалось создать спектакль, вполне отвечающий духу немецкого экспрессионизма, вдохнув в него остроактуальные мотивы.

Исполнитель заглавной роли Максим Севриновский добивается невероятного: уродец с вечно вздернутыми плечами и неловкой пластикой, каким предстает он в течение большей части спектакля, к финалу чудесным образом трансформируется в чистую душу, заслуживающую если не оправдания, то сострадательного милосердия. Пожалуй, лучшая сцена спектакля, где, решившись на убийство, Войцек-Севриновский вглядывается в зал. Невольная слеза вскипает на его глазах, но завораживает не умение актера внезапно заплакать (это, понятно, профессиональное), а вот то душевное усилие, с которым он сдерживает набегающую слезу: ведь мачо не плачут! А ему так надо стать настоящим мачо под стать альфа-самцу Тамбурмажору (Павел Юдин), которым пленилась его любимая Мария (Ася Домская).

Тут вот еще что интересно: оправдывая свои прежние проступки (женился без церковного благословения, мочится не там, где следует), Войцек ссылается на «зов природы» — против него ведь не пойдешь, «терпеть вредно».

Однако «природному» зову Марии он оправдания не находит. Как крыса, загнанная в угол, «маленький человек», если жизнь попирает его интересы, способен на невероятные злодеяния.

Впрочем, постановщикам такая традиционная трактовка пьесы малоинтересна: они ведут своего Войцека к другому финалу.

Для авторов спектакля важнее, что герой не собирается совершить еще один грех (например, самоубийство), а всеми доступными средствами стремится очистить свою греховную подругу. Ведь убитая, она точно попадет в рай. Неслучайно так настойчиво он вопрошает бездыханное тело любимой: «Обелил я тебя? Очистил?»

Пять театральных премьер февраля
Порой спектакль Эрикссена превращается в настоящий мировоззренческий диспут. Прекрасен в этом плане Доктор (Евгений Князев), вбивающий в своего пациента Войцека «неопровержимые научные» сентенции: «Что есть самое дурное? Все, что происходит из слабости», «Что вреднее всякого порока? Действенное сострадание». С поистине вахтанговским упоением Князев играет ученого, до комизма плотно погруженного в свою науку, результат исследований ему стократ важнее человека.

Но туповатый лузер Войцек — крепкий орешек. Его слова про то, что «каждый человек — пропасть, глянешь — голова закружится», становятся в этом диспуте истиной в последней инстанции. Такие бездны не преодолеть ни высокой науке, ни здравому смыслу, воплощенному в образе Капитана (Евгений Косырев — еще одна блистательная актерская работа), ни жесткой армейской дрессуре. Без действенного сострадания «маленький человек» становится по-настоящему опасен, и чем он мельче — тем опаснее.

Без действенного сострадания «маленький человек» становится по-настоящему опасен
Настоящим пиршеством вахтанговского «фантастического реализма» стала в спектакле сцена балагана. Маски Обезьяны (Евгений Кравченко) и Лошади (Алексей Петров) — это фрагменты ростовых кукол, надетые на атлетичных солдат войцековского полка. И дрессировщик (Евгений Пилюгин) наглядно демонстрирует, как недалеко уходят от скотской природы те самые «маленькие люди», когда стремятся взять жизненный реванш.