С утра развивается скандал вокруг отказа России участвовать в выдвижении фильмов на премию «Оскар». Никита Михалков объявил об этом, не поставив в известность даже председателя российского оскаровского комитета – кинорежиссера Павла Чухрая. «МК» поговорил с Сергеем Астаховым — оператором фильмов «Влюблен по собственному желанию», «Брат» и «Брат 2», «Про уродов и людей», «Война», «Мне не больно», «Анна Каренина» Сергея Соловьева, «Салют 7» Клима Шипенко, «Сердца Пармы» Антона Мегердичева, которое вошло в российский оскаровский лонг-лист за 2022 год. В этот момент Сергей Валентинович находился в Анапе на фестивале «Киношок», где работает в составе жюри и оценивает полнометражные конкурсные картины.

— Представляю, какой это был сюрприз для Павла Чухрая. Я считаю, что мы должны участвовать в выдвижении на «Оскар», поскольку искусство в какой-то степени находится вне политики. Я далек от всего этого, не знаю механизмов выдвижения, того, кто вправе, а кто не вправе что-то решать. Но если говорит глобально, то фильмы не создавались в момент проведения спецоперации или каких-то других событий, почему бы им не поучаствовать, тем более, если американцы не против.

— Сейчас в лонг-листе 122 картины, включая «Сердце Пармы».

— То есть весь контент. Наверное, из этого списка можно выбрать что-то достойное, чтобы представлять Россию. А как рассудят американцы – не нам судить. Это не наш праздник. Зачем делать из всего этого еще одну санкцию или контрсанкцию? Никто, как я понимаю, санкций не вводил на то, чтобы мы выставляли свои фильмы на «Оскар». Это еще один вид конфронтации.

— «Бриллиантовый «Оскар» от Михалкова и нынешний отказ, наверняка, взаимосвязанные вещи.

— Мне трудно судить о вещах, происходящих наверху. Я вяленький член Союза кинематографистов, обыкновенный работяга и далек от всего этого. Я просто работаю. Это единственное, на что уходят все мои небольшие силы. Мне не хватает энергии и желания заниматься общественной деятельностью Многое из того, что происходит, не умещается в моем не очень большом мозгу. Я знаю, что я многое теряю, как рабочий кинематографического фронта. Останавливаются и закрываются картины по разным причинам. Все, что пока происходит, не на пользу кинематографу. Сейчас я просто выживаю. Для меня, пенсионера, получающего 15 тысяч пенсии, работать очень важно. А я этой возможности не имею. Может быть, то, о чем мы говорим, — один из способов форсировать процесс создания Евразийского «Оскара». Мне настолько это непонятно и противно. Есть вещи более серьезные и важные для того, чтобы кинематограф жил. Это нисколько не работает на здоровье кинематографа. С американцами мерится бамперами по поводу кино – задача не самая благодарная.

— Разве вы не работаете? Со стороны кажется, что вы постоянно в процессе съемок.

— Это со стороны. Безусловно, мозг не останавливается. А что я снимаю? Я здесь в жюри и не получаю за это вознаграждения. У меня нет никакой картины, за которую я бы получал деньги. Я сейчас зарабатываю на хлеб не фигурально, а в прямом смысле слова. Я говорю о выживании, денежном эквиваленте, который позволяет покупать каждый день хлеб, платить за электричество, воду и тепло. Безусловно, мозг не останавливается. Как творческая личность я не простаиваю. К тому же достаточно много сделал, чтобы быть удовлетворенным. В данном случае речь идет исключительно о выживании. Разглагольствовать по поводу оскаровского комитета в принципе можно, но для меня это сейчас не самое главное.

— Для молодых и амбициозных режиссеров, которым еще хочется чего-то достичь, это, наверное, существенно.

— По моим понятиям надо стремиться к максимальным контактам. Этот период был, и я знаю его плодотворность. Отрицать это глупо. Дружить со всеми очень важно. Разругаться, испортить отношения всегда проще. Вы говорите, что Михалков решил учредить Евразийский «Оскар». С одной стороны — премией больше. Чем больше фестивалей и общения, тем лучше. Но в данной ситуации мы не все понимаем, находимся в хаотичном процессе. С тематической точки зрения картины, которые у нас снимаются, тоже требуют осмысления. Репертуар немного кособокий. Можно много об этом говорить, но в данном случае мне не очень приятно это делать, поскольку я в свои почти 70 лет (Сергею Астахову – 68 лет – С.Х.) занимаюсь тем, чтобы просто заработать на кусок хлеба.