Пока русский рок испытывает явное голодание на новые имена, «ЗД» встречается с одним из главных рок-н-ролльных «отцов», продюсером групп «Мумий Тролль», «Братья Гримм» и Земфиры (времен ее стремительного покорения Москвы, сейчас признана иноагентом в РФ). Сидим в кафе-мороженом в центре столицы, обсуждаем новый проект, которым сейчас живет Леонид Бурлаков, — группу tAISh и солистку Таис. Нас, как всегда, заботят исторический контекст ситуации и развитие музыкальной индустрии в будущем. Леонид несказанно щедр на зубодробительные детали из прошлого его удивительных артистов и делится своими продюсерскими профессиональными наработками. Мороженое стремительно исчезает, а разговор все не заканчивается. Заговорились мы настолько, что в итоге беседу пришлось разделить на две серии. Но начинаем по традиции с самого нового.

— Таис Лангвиненко — это отдельный проект, а tAISh — это группа, — объясняет Леонид. — Таис пишет песни и приносит в tAISh, там уже ребята смотрят, брать или не брать эту песню в группу. Хотя я называю это даже не «группа», а «творческий союз талантливых людей», потому что мы принимаем помощь от всех. Кто-то хочет помочь — пожалуйста! Кстати, нам сейчас позарез нужен хороший барабанщик… В нашу группу, например, одним из первых пришел Константин Дюжарден. Он из магаданской группы «Миссия: Антициклон». Мы во Владивостоке когда-то заслушивались ими, я никогда не думал, что буду работать с таким человеком! У них была песня «Вот и вся любовь», а потом у группы «Мумий Тролль» тоже появилась песня «Кот Кота», где «вот и вся любовь» была основной фразой. Лагутенко не обозначил это как цитату, но ясно, что именно его вдохновило. Эта группа была очень передовой по тому времени, такая смесь панк-рока и новой волны, и, в принципе, мало чего было подобного тогда.

— Они чувствовали себя рок-звездами?

— Конечно, они же выступали на разных фестивалях. Их брали везде, куда не брали «Мумий Тролль». В 1989 году они уже были на «Программе А», были реальными звездами, а мы на них, соответственно, смотрели снизу вверх. Но с 99-го года я сотрудничаю с их гитаристом и соавтором всех песен Костей Дюжарденом и даже на своем маленьком лейбле дистрибутирую весь каталог «Миссия: Антициклон». Костя одним из первых вошел в проект tAISh как аранжировщик и гитарист. Официально он работает звукорежиссером группы «Браво».

— Вы как человек, повидавший не одно поколение артистов, видели, как возникает и спадает популярность… Недавно Владимир Пресняков рассказал нам, что у артиста за жизнь бывает несколько волн популярности и что большинство артистов крайне тяжело переживают спад востребованности публикой, страдают, заболевают и даже умирают. Что с этим делать?

— Сейчас стало очень легко отслеживать волны популярности, с помощью специальных сервисов в соцсетях можно смотреть аналитику за полгода и все эти всплески интереса фиксировать для себя. Непонятно, почему люди вдруг начинают слушать артиста. Волна интереса к нему появляется и исчезает независимо ни от чего. Есть гении, у которых это не волна, а прямая. Стабильность — признак мастерства. С молодыми проектами все сложнее, они могут словить волну на какой-нибудь модной песенке, немного подзаработать. Кстати, сейчас у нас в стране музыканты живут неплохо, наши топовые артисты зарабатывают примерно как английские, гораздо больше, чем французы или немцы, но с американцами мы все же не сравнимся, так как там рынок совсем другой. Артисту в смысле заработка денег главное — не скатываться в попрошайничество, не ходить по богатым людям и не просить денег на альбом. Я видел, как вполне себе известные артисты сидели и обхаживали вполне себе известных маленьких олигархов. Видел, как человек выпрашивает деньги и ему дают.

— Сколько сейчас стоит записать альбом?

— Когда я приехал в Москву в 95-м году, я ничего не знал про шоу-бизнес. Тогда запись стоила 16 тысяч долларов, для сравнения — однокомнатная квартира в Москве стоила 25 тысяч долларов. Сейчас эти суммы нужно умножать примерно на четыре. Мы поехали в Лондон записывать альбом, там это стоило 18 тысяч, плюс четыре тысячи ушло на проживание и разные накладные расходы на месяц. 22 тысячи долларов мы потратили на запись альбома. Не осознавая последствий, я дал свой телефон на обложке «Морской», в итоге за 97-й год заплатил за сотовую связь 15 тысяч долларов, тогда же входящие звонки тоже были платными.

— Без продюсера группе, значит, никак не справиться с продвижением?

— С молодыми артистами все очень просто, когда они приходят ко мне, они одуванчики все… Рядом с артистом всегда есть человек, который ему помогает. Слава богу, что я учился в одной школе с Ильей (Лагутенко), слава богу, что 17-летние девочки Ира и Юля передали мне когда-то кассету с Земфирой. Они думали, что они — журналист и фотограф, у них была проходка на «Максидром» в 1997 году и, соответственно… Я до сих пор с ними общаюсь, кстати, у них все хорошо в жизни сложилось. В любом случае с артистом рядом всегда кто-то должен быть, это самое унизительное — когда артист сам себя продает.

— Короля играет свита, и за тебя кто-то должен поручиться…

— Вокруг артиста ситуация складывается так. (Леонид берет салфетку и рисует на ней ручкой схему. — «ЗД».) Рядом с ним продюсер, далее у нас три кубика: пиар-агентство, рекорд-лейбл и музыкальное издательство. Это наши посредники. В принципе, людей, от которых что-то зависит в Москве, — человек сто. Я обычно работаю с шестью. Далее (Леонид рисует еще три блока ниже. — «ЗД») есть непосредственно те, кто собирает деньги со слушателей: концертные агентства, агрегаторы и дистрибьюторы. Агрегаторы — этакие цифровые склады, из которых уже берут продукцию магазины. В России всего один агрегатор. Вот это и есть все партнеры. Далее мы с артистом записываем альбом, снимаем клип, договариваемся со всеми этими партнерами… Но (Леонид проводит под всей схемой жирную черту. — «ЗД») существует слушатель. Как нам попасть к слушателю? Между нами стена. — Вдруг Леонид отвлекается от этой схемы и произносит: «Когда я умру, проследите, чтобы на могиле было написано «его величество слушатель», потому что я — главный для них (артистов) слушатель». — Потом вновь возвращается к теме стены: — Это очень важно, как эта стена пробивается — СМИ, это вы, средства массовой информации.

— Порой эту стену пробить невозможно, мало кто хочет писать про неизвестных артистов, они некликабельны в Интернете сейчас, а раньше борьба шла за место на страницах газет и на обложках…

— На самом деле откуда артист появился?

— Из слушателей.

— Да, получается, наша схема — замкнутая. Если артист на протяжении всей своей карьеры смотрит не на то, что говорят профессионалы бизнеса, а смотрит вот сюда, на слушателя, то, когда правильно сходятся звезды, вся эта машина начинает тянуться к артисту. Первый звоночек для меня, когда я понимаю, что скоро начнется падение артиста, когда он приходит и спрашивает, почему его песня не звучит на радио.

— И почему она не звучит?

— Наверное, потому, что твоя песня плохая, или потому что ты из хорошей песни сделал что-то плохое. Как «Братья Гримм» однажды. Накануне релиза второго альбома их просили для радиоэфиров убрать из песни «Пчела» строчку «шизокрылы наступают». Прекрасная песня, для альбома можно было так и оставить, а вот для радио — нет, потому что это неблагозвучно. Но они уперлись, что они так видят, и все… Только через полгода, когда я уже умолял, умолял и умолил, чтобы на радио взяли «Дыхание», удалось снова поставить их на радио. Они забыли о слушателе, которому некомфортно слушать этих «шизокрылых». При этом попсовики идут навстречу слушателю намеренно и цинично… Плохо, когда вы начинаете не свои роли играть… потому что «Братья Гримм», по сути, поп-рок, зачем им как-то жужжать на гитарах тяжело, не надо делать из этого инди, альтернативу… Хотите реализоваться — сделайте сольник.

— Неужели «Братья Гримм» закончились из-за такой ерунды, каких-то «шизокрылых»?

— Если бы тогда «Пчела» встала на радио, другие радиостанции сразу подхватили бы ее, и второй альбом был бы успешным. Он и так хорошо продался, но мы его продавали как второй альбом после успешного первого, а это уже другое.

— Еще у них был концепт с очками и шляпами в стиле стимпанк…

— Это уже без меня. Это было из серии: заметьте меня, я тут! На самом деле ничего плохого в этом нет. На тот момент такую эстетику делала группа Panic! At the Disco. Они там подсмотрели, соответственно, можно даже по годам проверить. Практически у всех песен, которые есть в России, я могу найти западный аналог, как ни печально. Сейчас не времена Чайковского, когда ты идешь на ярмарку и подслушиваешь мелодии, а потом пишешь хиты.

— И когда начинается этот момент угасания артиста?

— Когда артист начинает беспокоиться о том, что скажет профессиональное окружение, и не думает о слушателе.

— Давайте вернемся в 95-й год, когда вы еще ничего не знали о шоу-бизнесе в Москве. С чего началась раскрутка «Мумий Тролля»?

— Я ходил и по всей Москве с первыми версиями песен «Мумий Тролля» выпрашивал 20 тысяч долларов, а на меня смотрели как на сумасшедшего, потому что если вы это слушаете — а звучало тогда все это совсем по-другому, — вы понимаете, что денег на такое дать нельзя. Никогда! Но я выпрашивал по одной-две тысячи долларов. У меня были свои 8 тысяч, а остальное надо было найти. Никто не дал, кроме одного человека. Олег Реянт был такой, дал тысячу долларов. В итоге деньги я вытащил из оборота своего магазина, у меня тогда еще был магазин, а остальное дала моя мама. Она работала в дальневосточном пароходстве, ходила по всему пароходству и собирала по 100–200 долларов для меня.

— Вот где кроется мистический секрет группы «Мумий Тролль» — на их альбом скинулось все пароходство!

— Зарплата была 150 долларов максимум, а она заняла шесть тысяч! Я, конечно, не мог не отдать потом эти деньги. Но это было только начало. Вот я поназанимал денег, мы записали потрясающий альбом. В итоге 13 сентября 1996 года собрались у меня дома: Андрей Бухарин, Саша Кушнир, Дима Нестеров из «Свинцового тумана». Слушаем это все, все орут, что это круто, аж валяются… в соседнем магазине я покупал большие креветки и гребешок, готовил и говорил, что все это из Владивостока, все ели, слушали, всем было очень хорошо. Они послушали, ушли, а я думаю: и что дальше? Потом я месяца два раздавал эти кассеты, но все умирало, бросалось в мусорные корзины. Я всегда говорю, что успех — это 98% случайности и 2% таланта. Потому что гениев у нас — в каждом городе свой «Мумий Тролль», в каждом десятом — своя Земфира. Я же слушаю всю музыку, талантливых людей в России очень много.

— Кроме таланта должен быть, видимо, еще какой-то дополнительный панцирь у личности, который не ломается?

— Однажды Артем Троицкий сказал мне: ты можешь иметь гениальные песни, харизму, можешь быть красавцем, у тебя может быть куча денег, знакомства, но если тебе не дано быть Майклом Джексоном, не лезь в шоу-бизнес. Есть вот это «не дано». Я считаю, что есть провидение, оно летает и иногда садится на плечо. Село, посидело, полетело дальше. Она: что это было? Но с этого момента все началось. Где оно сядет в следующий раз — никто не знает… Начинать карьеру артиста надо, когда тебе 22 года, это идеальный возраст. Потому что когда тебе 18 лет, тебе кажется, что ты будешь жить вечно и что ты еще все успеешь. В 25 ты уже никого не слушаешь, и уже есть страх, что ты чего-то не сможешь и не успеешь. А вот в 22 тебя уже и побило хорошо, и в то же время ты еще способен слушать кого-то. Я все-таки верю, что продюсер нужен. За любым артистом всегда стоит человек, который помогает. В нашей работе с «Мумий Троллем» мы убирали слово «продюсер», я назывался «большой друг группы». Настоящий продюсер всегда ставит свои амбиции ниже, чем желание помочь творчески реализоваться артисту… Для меня Илья — одноклассник, и вся история нашего расставания была довольно жесткой. До 16-го года я носил в себе эту боль. А потом я написал свои «Хроники Муми Папы», где без какого-либо негатива рассказал, как пацаны из Владивостока стали номером один по всей России. Выплеснул, и все. Издавать я это пока не стал, но мне стало легко, это была хорошая терапия.

— И как же произошел этот разрыв с Ильей?

— Это все начиналось, наверное, задолго до того, как я об этом узнал. У меня даже в мыслях не было, так как мы друзья со школы. Да, я безумен в своих идеях покорить мир… Оказалось, у нас разные концепции и взгляды на жизнь. Итак, у нас были две разные классные руководительницы…

— Так и знала — во всем виноваты женщины!

— У меня была учитель математики Нина Сергеевна, из тех, кто покоряет целину, «ради достижения цели я жизнь положу», и она нас так воспитала. У Ильи была классной Валентина Николаевна, учитель русского и литературы. Она учила, что вы — люди, прежде всего должны думать о себе. Она была немного вне коммунистической идеологии, которая тогда главенствовала. Таким образом, в нас с Ильей изначально была заложена разная идеология. Когда мы приехали в Москву в 95-м и через два года группа «Мумий Тролль» стала номер один, я предложил: давай полечу в Гамбург, и через два года «МТ» будет номер один в Европе. Он не захотел, потому что у нас случились финансовые провалы — мы с «Туманным Стоном» потеряли 80 тысяч долларов, с «Deadушками» — 120 тысяч, и его не волновало, что был кризис 98-го года и мы экономически зависим от внешних факторов. Но при этом появилась Земфира, и все окупилось! Так какое-то время мы и просуществовали — когда концертные волны спадали у «МТ», тогда поднималась Земфира, и наоборот.

— От провалов никто не застрахован…

— Провалы всегда будут в шоу-бизнесе. У меня на три успешных проекта — «Мумий Тролль», Земфира, «Братья Гримм» — 17–20 неудачных. В общей сложности я потерял порядка 420 тысяч долларов, помогая новым артистам. Но если бы я с 2001 года, с тех пор, как расстался с «МТ», до 2004 года не делал ничего, у меня не появились бы «Братья Гримм». И тоже — случайность. Был такой Саша Ивакин, он дал мне послушать запись какой-то новосибирской группы, я слушаю — какой-то отстой, а в конце диска дописка — три песни. Я говорю — а это что такое? Наутро просыпаюсь, у меня в голове играют «Ресницы». Никакой «Кустурицы», кстати, тогда не было, песня называлась «Мокрая курица». Но я понимал, что «мокрую курицу» я никуда не продам. Тогда только вышел фильм «Жизнь как чудо», и я предложил пацанам вставить строчку, что «ты после фильма Кустурицы», они удивились — а кто это такой? Я их посадил, они посмотрели фильм, им очень понравилось, ну, а дальше все закрутилось… Я многим артистам с текстами помогал, кстати. Одну строчку предложил и для песни Таис, и она единственная, кто меня в соавторство прописал.