О поцелуе Дженни Эрмосо: «Мои намерения были благородными и на 100% несексуальными. Это был момент счастья и единения. У людей нет контекста. Без сомнения, я бы сделал то же самое, если бы мужская команда выиграла чемпионат мира. Я делал так, когда был игроком, и даже больше. Понятно, что я был не прав, и я сказал это с самого начала. Не было никакого сексуального намерения или подтекста, только признательность».

О непристойном жесте в ложе перед королевой: «Этот жест заставляет меня еще больше стыдиться. Мне действительно стыдно. Оправданий нет. В Испании есть выражение, которое означает «оставь свои **** (гениталии – прим. автора)». И это означает «браво, молодец». Оно было адресовано Хорхе Вильде, у меня еще не было возможности лично извиниться перед королевой. Меня знает вся королевская семья, король – эффектная личность».

О последующей реакции Дженни и видео в автобусе: «Дженни сказала, что поцелуй был спонтанным, что это была шутка, я слышал, как она это говорила. Она лжёт? Я не собираюсь на это отвечать, но у вас есть радио, и вы можете его послушать. В видео команды в автобусе я вижу команду, которая выиграла чемпионат мира. Я слышу «поцелуй, поцелуй», меня называют «прези», так меня называют мои друзья».

О комментариях других людей из спорта: «Я не собираюсь вдаваться в какие-либо комментарии. Это не дискуссия о мужчинах и женщинах, речь идет об истине. Я не хочу категоризировать это и не хочу новых споров. Я знаю правду, и я очень спокоен в своей невиновности. Я совершил ошибку и не собираюсь комментировать то, что сказали другие игроки, тренеры, федерации».

О видео с извинениями без самой футболистки: «Я никогда ни на кого и ни в чем не давил. Категорически это отрицаю. Я не давил и не приказывал давить на Дженни. Хорхе Вильда ни на кого не давил, я его знаю».

О голодовке своей матери и о положении дочерей: «Я был с ней в Мотриле. Я всегда приношу ей мороженое, которое она любит. Она гипертоника. Ей 72 года, и у нее проблемы. Мои дочери? Они страдают больше, чем я. У меня было много моментов поддержки моей семьи и моей земли. Во всем, что со мной происходило, меня поддерживали даже люди, которых я не знаю».

Об отстранении от ФИФА: «Процесс прошел очень быстро, без возможности защититься. Это очень несправедливо. Мне не прислали основания, я юрист и не могу этого понять».

О том, почему решил извиниться: «Президент не может так себя вести. Президент может обнять, но более дипломатично. Я думаю, что такое поведение не было уместным для президента, но оно было бурным и являлось результатом эмоций чемпиона. Я не преступник. Посмотри на мое лицо. Я хороший человек, который в минуту огромного счастья совершил ошибку»

О своей отставке: «Я не собираюсь продолжать. У меня дисквалификация, которая начинается и будет продолжаться. Я люблю свою страну и не хочу, чтобы это повлияло на неё. Мы также участвуем в гонке за чемпионат мира 2030 года, мы боролись за это очень много, и я думаю, что лучше уйти. Я не хочу быть эгоистичным. Ситуация сильно изменилась за три недели с тех пор, как я сказал, что не собираюсь уходить в отставку».

Наверное, такое дипломатично-пушистое интервью – лучшее, что мог сделать Рубиалес в своей ситуации. Однако выпустить нечто подобное следовало на второй день конфликта, а не через 3 недели. Испания и весь мир не забыл, как себя вёл Луис Рубиалес, когда думал, что может остаться во главе испанского футбола.

Чуть больше, чем за 2 недели мнение Луиса изменилось от «Я ни за что не уйду в отставку!» до «Я всегда желал лучшего своей стране, поэтому ухожу в отставку». Рубиалес проиграл, и это интервью – попытка сгладить углы для будущей карьеры.