Это очень сложный спектакль. Это очень внятный спектакль. Дымчатую, цветистую, сумбурную прозу Газданова, всю сотканную из ассоциаций, воспоминаний, мимолетных встреч, записанных как бы наскоро, вроде дневниковых пометок, режиссер упаковал в оболочку занимательной мелодрамы, где «кровь-любовь» — основной рефрен происходящего. «Слепые кони фортуны» — так назван спектакль — выводит на первый план мысль, без сомнения, более всего волновавшую самого Газданова, а вслед за ним и авторов постановки: что есть рок, судьба? Насколько властен над ними человек, насколько способен изменить предопределенный ход вещей?

Пресс-служба театра «Эрмитаж»
Сообщить об опечатке
Герой (Евгений Фроленков) вспоминает, как на излете гражданской войны он убил красивого всадника на огромном белом коне, который в знойной степи подстрелил его лошадь. В эмиграции, в Париже, наш герой сделался газетным репортером, пишет про все, что интересует публику — происшествия, некрологи, спортивные отчеты… Но память о том убийстве — единственном совершенном им убийстве — не дает ему покоя. И когда он случайно натыкается на сборник рассказов некоего Александра Вольфа, в котором точно описано то самое «Приключение в степи», он понимает, что убитый им офицер — жив.

Поиски неуловимого Вольфа долго не увенчиваются успехом, пока однажды в своем любимом кафе наш автор не сталкивается с неким Вознесенским (Сергей Олексяк), как оказывается, другом Вольфа. Тот и рассказывает историю чудесного выздоровления тяжело раненного офицера и его биографию. Встреча убийцы и убитого, наконец, состоится, и их братание, их объяснение — напряженная психологическая кульминация спектакля. Но хэппи-эндом история не оканчивается. Роковой выстрел в финале все же прозвучит. И Александр Вольф (Павел Мамонов) падет-таки жертвой нашего героя — такого милого, нежного, трепетного, чувствительного автора.

Герой автобиографического романа Газданова (повествование ведется от первого лица) на самом деле очень обаятелен. И в этом — парадоксальная ирония газдановского текста, так точно уловленная Левитиным. Просиживая дни в парижском кафе, где пишет свои статьи, герой с сочувственным, живым интересом наблюдает череду типов, чья жизнь достойна отдельного романа. Вот старуха, бывшая некогда роковой красавицей и по собственной глупости погубившая любимого (Людмила Колесникова). Вот полунищий калмык (Константин Тумилович), который побирается, чтобы потом давать в рост собранные медяки. Вот бандит по кличке Курчавый Пьеро (Андрей Павлов)…

С каждым из них у нашего героя происходит разговор, как у Пастернака с позвонившим ему Сталиным. Поэт заявил: «Я хотел бы с вами встретиться и поговорить. — О чем? — О жизни и смерти». Вождь повесил трубку. Его интересовали практические отношения живых, а не инфернальные философствования.

В отличие от Сталина, Газданова более всего интересует отношение живых к конечности жизни. Понятно, что всех ожидает одна и та же ночь, но насытить текущий пока еще день смыслом и содержанием — личная забота и ответственность каждого.

Персонажи спектакля часто рассказывают друг другу притчи. Но и сами они зачастую — воплощение этих притч, воплощение символов, которыми насыщена проза Газданова. В руках режиссера эти люди-символы приобретают порой пародийное, порой очень бытовое, порой трагическое звучание. Нельзя, например, без смеха смотреть на «Лилипуточку» (Алла Черных), которая возникает как иллюстрация к анекдоту — «Какая нелепая смерть!». А за полупьяными выходками Вознесенского так и видишь поломанную судьбу русского вояки — доброго, но недалекого, искреннего до ребячливости, трогательного в своей приверженности офицерскому товариществу. Этакий лермонтовский Максим Максимыч, перенесенный в XX век. Пожалуй, актерская работа Сергея Олексяка — одна из лучших в спектакле.

Впрочем, нельзя обойти вниманием и работу Евгения Фроленкова. Супербережное отношение режиссера Левитина к тексту Газданова заставило артиста почти на всем протяжении спектакля произносить длинные прозаические монологи. Но этот поток внутренней речи с множеством причастий и сложных оборотов так плотно освоен актером, что не вызывает неловкости («в жизни люди так не говорят!»). Хорош и инфернальный Вольф в исполнении Павла Мамонова. Жесткий до жестокости, он — реальное воплощение победительного мачизма. Как и программировал себе, он умрет, говоря словами поэта, «не на постели, при нотариусе и враче, а в какой-нибудь дикой щели, утонувшей в густом плюще». Здесь он умирает, убивая свою любовницу (Валерия Столбикова), которая посмела предпочесть другого.

Вообще высокая ирония судьбы так тесно переплетается здесь с площадным трагифарсом, что понимаешь: эту историю действительно можно рассказывать как бульварную мелодраму. И Левитин не преминул это подчеркнуть. Антураж парижского кафе с полуголыми официантками, практически натуральный боксерский поединок, вынесенный на авансцену, изобилие красного цвета… И — таинственный туманный фон задника, так легко превращающийся в импрессионистические пейзажи (художник Гарри Гуммель).

Музыка спектакля точно соответствует этой двойственности: «Пляска смерти» Сен-Санса и цыганские романсы естественным образом соседствуют здесь с популярными эстрадными мелодиями и песенкой из мультфильма.