Два года назад мы так же сидели с легендарным Александром Якушевым за чашкой чая и вспоминали знаменитую суперсерию СССР – Канада 1972 года: в разговоре проскальзывали и нотки некоторого недоумения — неужели промчалось полвека с тех пор, когда мой собеседник отдал самый первый голевой пас и Евгений Зимин забросил самую первую шайбу в великом хоккейном противостоянии?Но время сегодня летит еще стремительнее, чем в первой половине семидесятых, когда, по словам Николая Озерова, «советские хоккеисты разрушили миф о непобедимости канадских профессионалов».

Я напомню, что в те времена хоккейные баталии приравнивались к политическим: недаром писатель Андрей Колесников, разобравший до косточек суперсерии, подарил мне книгу с выразительным названием «Холодная война на льду».

Перед первой суперсерией за «хоккейным занавесом» эпохальное решение в СССР принимало Политбюро ЦК КПСС. «Серый кардинал», главный идеолог страны Михаил Суслов был категорически против матчей с профессионалами, считая это сомнительной затеей. К нему примкнул и всесильный шеф КГБ Юрий Андропов. А председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин занял противоположную позицию, даже слетал с официальным визитом в Канаду, где побывал на матче «Монреаля». Решающее слово осталось за Брежневым: генсек, у которого было две главные страсти — хоккей и охота, принял историческое спортивное решение. А со стороны тогдашнего канадского премьера Трюдо, дружелюбно настроенного к Советскому Союзу, и подавно возражений не последовало.

Спустя два года, перед новой суперсерией, никакие политические страсти не кипели — протокол о ледовых сражениях представители СССР и Канады подписали, что называется, в рабочем порядке. Но если в 1972 году «Красной машине» противостояли хоккеисты Национальной хоккейной лиги, то в 1974-м сборная Канады была укомплектована игроками Всемирной хоккейной ассоциации, давшей впоследствии миру великого Уэйна Гретцки, начинавшего в клубе ВХА «Индианаполис Рэйсерс».

В ту пору между НХЛ и ВХА развернулась настоящая финансовая война. Напомню, в НХЛ с момента основания лиги играли в течение четверти века всего шесть (!) клубов — компактный коммерческий проект, стабильно приносящий владельцам миллионы. И всех всё устраивало, кроме парочки американских дельцов Дэвидсона и Мерфи, создавших Американскую баскетбольную ассоциацию в качестве конкурента НБА и сорвавших солидный куш. Логично, что пара «акул» с Уолл-стрит, которых прозвали азартными авантюристами, решила продолжить бизнес на хоккее, схлестнувшись с финансовыми воротилами из НХЛ.

С самого рождения новой лиги ее отцы-основатели Дэвидсон и Мерфи тратили кучу денег на звезд, не считаясь с количеством нулей в контрактах. Самой большой сенсацией в североамериканском хоккее той поры стало появление в ВХА великого Бобби Халла, которому исполнилось 33 года. Халлу — игроку «Чикаго» — «Виннипег» предложил десятилетний контракт на сумму 270 тысяч долларов в год, что по тем временам считалось астрономическими доходами. Бобби Халл спустя годы вспоминал: «Мне казалось, что они шутят. Я притворился, что поверил, и согласился, чтобы напугать «Чикаго». Но мой агент сказал: «Бобби, эти парни говорят всерьез». Если я вам скажу, что сумма контракта не имела для меня значения при соглашении с «Виннипегом», то солгу».

Чемоданы денег были самыми вескими аргументами в переговорах владельцев новой лиги с хоккейными звездами. Дэвидсону и Мерфи удалось невозможное — заполучить в ВХА все семейство Горди Хоу: «мистер Хоккей», как его прозвали в Канаде, и сыновья, с которыми он выступал в тройке, заработали больше двух миллионов за четыре года. Эта цифра сегодня, наверное, соразмерна пятидесяти миллионам.

Пример с Гретцки — отличная иллюстрация того, как боссы ВХА решали вопросы с игроками. Миллионер Нелсон Скалбани, владелец не самой успешной команды из Индианаполиса, так хотел заполучить юного гения, что отправил за Гретцки и его отцом личный самолет, подогнал к трапу «Роллс-Ройс» и на первой встрече выписал чек в пятьдесят тысяч долларов, — так, за знакомство, — а потом озвучил миллионный контракт.

И весь золотой дождь, сыпавшийся на хоккейных звезд, перешедших из НХЛ в ВХА, по задумке Дэвидсона и Мерфи, должен был обескровить конкурентов, к тому же мероприятиям новой лиги придавался поистине голливудский размах. Первый драфт в новоиспеченной ВХА провели летом 1972 года, на котором клубы выбрали 1081 человека. В списках для привлечения зрительского интереса назывались фамилии не только хоккеистов, но и различных политических деятелей. Доходило до абсурда: клуб «Калгари Бронкос» задрафтовал председателя Совмина СССР, бывшего чемпиона Ленинграда по академической гребле Алексея Косыгина. Но если бы 68-летний член Политбюро СССР внезапно лишился рассудка и решил принять это предложение, ничего бы не получилось: «Калгари» даже не набрал денег на вступительный взнос.

Но ледовое колесо ВХА закрутилось не только за счет баснословных вливаний финансовых воротил: заокеанская хоккейная история знала случаи и небывалой болельщицкой преданности — скажем, у клуба «Виннипег Джетс» не было единого хозяина, поскольку 5000 жителей Виннипега, вдохновившись созданием ВХА, внесли взносы от 25 до 25 000 долларов на содержание клуба.

Первый регулярный чемпионат ВХА стартовал той же памятной осенью 1972 года, когда состоялось эпохальное хоккейное соперничество СССР – Канада. И советские хоккеисты, сами того не подозревая, оказали владельцам новой лиги неоценимую услугу: хозяева североамериканских клубов открыли для себя европейский хоккей. Если игроков из соцлагеря — СССР или Чехословакии — в те годы заполучить за океан было практически невозможно, то на шведов и финнов посыпались десятки выгодных предложений.

Старт новой лиги можно было назвать космическим. Вышеназванный миллионер Скалбани, открывший миру Уэйна Гретцки, говорил про ВХА: «Я бы назвал это лигой ковбоев. Дикие парни в бизнесе, которые получали настоящее удовольствие, хотя и теряли большие деньги». В какой-то момент денег стало катастрофически не хватать, к тому же основатели лиги Мерфи и Дэвидсон к третьему сезону полностью отошли от дел.

Амбициозный проект под названием ВХА рухнет в 1979 году — сама собой закончится и семилетняя война между НХЛ и ВХА. Но пока ровно полвека назад, осенью 1974 года, по обе стороны океана снова, как в 1972-м, царил невероятный ажиотаж в ожидании ледовой схватки звезд мирового уровня. Еще свежа была в памяти болельщиков невероятная по упорству битва на льду в первой суперсерии — и все, естественно, жаждали продолжения столь впечатляющего зрелища.

Цены на билеты в обеих суперсериях взлетали до небес. В Канаде предприимчивые дельцы придумали разыгрывать билеты на хоккей в лотерею и получили гигантские дивиденды, а в СССР дефицит, как обычно, распределялся между партийной номенклатурой. В Москве с рук у спекулянтов билеты, если повезет, можно было купить по цене от 10 до 50 рублей. При зарплате инженера 120 рублей в месяц, понятно, далеко не каждый готов был выложить кругленькую сумму.

Но что деньги?! Во время московского раунда пришла горькая весть: 2 октября 1974 года на съемках фильма «Они сражались за Родину» скончался великий актер, режиссер и писатель Василий Шукшин. Режиссер картины Сергей Бондарчук в ЦК КПСС добился разрешения похоронить Шукшина на Новодевичьем кладбище. Но на Старой площади в высоких кабинетах поставили условие: похороны не раньше 7 октября, поскольку пятого и шестого во Дворце спорта проходили заключительные игры СССР – Канада. Новодевичий монастырь соседствует с «Лужниками», и допустить два столпотворения в одном месте ни милиция, ни госбезопасность позволить не могли.

Итак, на кон полвека назад снова поставили высшие хоккейные ставки на планете: «Красная машина» или «Кленовые листья». И 17 сентября 1974 года в Квебеке, когда на Москву опустилась глубокая ночь, судья произвел первое вбрасывание.

Про бешеные атаки канадцев в первом матче вспоминал Владислав Третьяк: «Я все время был под обстрелом, с ощущением, что на площадке как минимум десяток шайб, которые канадцы постоянно швыряли в мои ворота». Но, тем не менее, наши вели в счете, и спасать игру пришлось хозяевам — 3:3.Забросивший две шайбы Бобби Халл, который помог канадцам уйти от поражения, вполне мог бы получить золотой перстень как лучший игрок матча, будь это в 1972 году, но во второй суперсерии на драгоценном металле сэкономили. А у великого Александра Якушева, напомню, в коллекции 4 (!) золотых перстня, полученные в восьми матчах. И в обоих суперсериях Як-15, как его прозвали канадские журналисты, а с их подачи — и весь спортивный мир, стал лучшим бомбардиром советской сборной.

— Александр Сергеевич, в 1974 году, за полгода до матчей с канадцами, сборная СССР завоевала золото на чемпионате мира в Финляндии. И вдруг словно гром среди ясного неба: увольняют с поста старшего тренера великого Всеволода Боброва, который руководил командой в исторической суперсерии 1972 года. Что случилось?

— Как говорили перед первенством мира, по-моему, на телевидении в «Останкино» Всеволод Михайлович поругался с высокопоставленным чиновником, и тот на Боброва затаил обиду. В Финляндии мы начали неудачно, крупно проиграли чехам. В пожарном порядке в Хельсинки прилетел тогдашний председатель Олимпийского комитета Виталий Георгиевич Смирнов — мудрый мужик, не стал устраивать нагоняй, просто попросил сыграть достойно. И дальше все сложилось удачно — выиграли чемпионат. По традиции — банкет. А у Всеволода Михайловича друзья были по всему миру, где-то они со знаменитым спартаковцем Анатолием Сеглиным, с приятелями отметили победу, на банкет опоздали и появились в зале в приподнятом настроении. В Москву донесли нелицеприятную информацию, обиженный в «Останкино» чиновник ситуацией воспользовался, и Боброва освободили от должности тренера сборной. Нас никто, конечно, не спрашивал, мнением игроков не интересовались, — мы узнали обо всем только в Москве и в расстроенных чувствах отправились в отпуск.

— Вы, наверное, переживали больше всех: Бобров — ваш любимый тренер.

— Для меня Всеволод Михайлович — человек, которому я обязан всей спортивной карьерой. Когда он пришел в «Спартак» в 1964 году, сразу освободил шестерых игроков и на их место пригласил молодых ребят, практически 17–18-летних, — Женю Зимина, Сашу Мартынюка, Володю Мигунько, меня… Ставил нас в основной состав, мы чувствовали его доверие и поддержку. И получился такой сплав: половина начинающих — ветераны, половина — молодежь, что позволило нам в 1967 году стать чемпионами страны.

— Как встретились с Бобровым после отставки?

— После отпуска, когда он немножко отошел от переживаний. Пригласил нас с Татьяной домой, Елена Николаевна накрыла шикарный стол, танцевали под радиолу…

— Перед суперсерией сборную возглавил Борис Павлович Кулагин. Как игроки к этому отнеслись?

— Кулагин был ассистентом у Боброва в первой суперсерии. И его назначение мы восприняли нормально: Борис Павлович в том сезоне с «Крыльями Советов» выиграл чемпионат Союза, тренер опытный, хоккеисты к нему относились с уважением.

— Какие-то особые «накачки» перед отлетом в Канаду в высоких кабинетах происходили?

— Нет, спокойно готовились в своих клубах. В Канаде уже ощутили гигантскую разницу между нашей поездкой в 1972 году и предстоящей встречей. Тогда соперники пришли перед первым матчем на тренировку сборной СССР и откровенно посмеивались: «Привезли какую-то деревенскую команду в рванье». И правда, наша экипировка оставляла желать лучшего. А в 1974 году к нам относились с огромным уважением, узнавали игроков, за автографами выстраивались очереди.

— Что знали о соперниках из ВХА?

— Понимали, что в сборной Канады играют звезды — Халл, Хоу, Фрэнк Маховлич, Трамбле… И Хендерсон — наш пожизненный кошмарный сон: он в последнем московском матче в семьдесят втором перед финальной сиреной забросил победную шайбу, определившую результат всей серии.

— В те годы в советском хоккее в тридцать–тридцать два хоккеистов провожали «на пенсию». И какими глазами вы смотрели на 47-летнего Горди Хоу, выступавшего в тройке с сыновьями?

Футбольный «сын» Севидова и «отец» Акинфеева: к своему 70-летию Валерий Газзаев поделился яркими воспоминаниями

— К легенде относились с огромным уважением и, откровенно говоря, довольно деликатно на льду с ним обращались. Понимали, Хоу — игрок суперкласса. Ну и для нас было в диковинку: человек выходит на лед с сыновьями в матчах на высочайшем уровне. Представляете, Горди Хоу в 47 лет Владиславу Третьяку забросил три шайбы — что-то из области фантастики.

Кстати, после четвертого матча в Канаде Хоу подъехал ко мне и попросил обменяться клюшками — для меня и по сей день это удивительно. И я потом по молодости дурака свалял: вернулся в Москву и его клюшку подарил в «Спартаке» кому-то из молодых ребят. Вот Овечкин собирает клюшки — у Саши большая коллекция клюшек с подписями. И у него спросили: «От кого бы ты хотел иметь клюшку?» Он сказал: «Знаете, у меня нет клюшки Горди Хоу с подписью, теперь это невозможно». Если бы я ту клюшку сохранил, то подарил бы Саше Овечкину.

— Бобби Халл обладал мощнейшим щелчком. Но мне кажется, ваша шайба летела быстрее…

— В те времена скорость шайбы не замеряли. Но на глазок скажу, что самый сильный «щелчок» был у Анатолия Фирсова. У канадцев проводили опрос среди специалистов и журналистов: кто из советских хоккеистов мог бы играть в НХЛ? И на первое место ставили Толю Фирсова. Он их поразил, когда в новогоднем турне по Канаде забросил в одной игре семь (!) шайб подряд. Мы, правда, играли против любительских команд, но в НХЛ в ту пору соревновались только шесть клубов, так что любители мало чем уступали профессионалам. И канадцы после турне сделали вывод, что Фирсов в советском хоккее — фигура номер один.

— После суперсерии в ВХА в Канаде продавали кассеты с фильмом о матчах с броским названием «Остаться в живых»…

— Честно говоря, первый раз слышу про это кино. Но название недалеко от истины: борьба шла яростная. Меня уже в первой игре вырубили, повредили колено. У них был игрок, не помню фамилию, он среди канадцев считался «спортивным бандитом», все время задирался, грубил, в общем, нанес мне травму. И я потом играл на уколах, конечно, это мешало…

— Но и это не помогло остановить Якушева, ставшего самым результативным в сборной СССР. Наши и на кулаках ни в чем не уступали соперникам. Как тут не вспомнить прозорливость великого Анатолия Владимировича Тарасова, придумавшего на тренировках упражнение «Бей канадца»!

— Одно из любимых упражнений Тарасова. Надо было от лицевой линии разогнаться и воткнуться в борт — якобы там стоит канадский игрок.

— Ключицы не ломали?

— Мы-то соображали, что делаем, а то бы играть некому было. Однажды Тарасов решил проверить команду на смелость и в бассейне приказал прыгать с 10-метровой вышки. Александр Рагулин бросил реплику: «Анатолий Владимирович, а вы подайте пример». Тарасов зашел на вышку, посмотрел вниз, но прыгать не стал: заставил подняться на вышку и прыгнуть Рагулина.

— Вы как-то тоже с Тарасовым пошутили…

— Черт меня за язык дернул. Выиграли у ЦСКА в 1969 году «золотой» матч, летом вылетали на юг, на сборы. Рейс задерживался, в зале духота, решили прогуляться вдоль аэропорта. На улице бочка с сухим вином, ребята молодые — взяли по бокальчику. И встречаем Тарасова с цээсковцами — они тоже куда-то вылетали. Разговорились, я возьми и ляпни: «Готовьтесь, но мы все равно вас обыграем». Анатолию Владимировичу шутка не понравилась, и на чемпионате мира меня в составе не оказалось.

— Хорошо в армию не забрали…

— Как раз в год встреч с ВХА, перед отъездом на первенство мира в Хельсинки, нас на денек отпустили домой. Вечером сидим дома: Татьяна, я, дочка маленькая. Собираюсь на вокзал — должны были уезжать на поезде. Звонок в дверь. Татьяна пошла, посмотрела в глазок: стоят офицер и два солдатика. Жена сообразила, спросила: «Кто?» Они представились: «Мы из ЦСКА. Якушев дома?» Татьяна, конечно, сказала: «Его нет». — «Ну ладно, мы подождем». Подождали, видимо, надоело, уехали. На вокзале рассказал ситуацию Всеволоду Михайловичу Боброву и Раменскому, который руководил делегацией. В общем, через какое-то время успокоили: «Не волнуйся, тебя не возьмут». Только через годы узнал, как разрешилась проблема: оказывается, армейские баскетболисты полетели в Америку, и у Алжана Жармухамедова в багаже отыскали что-то запрещенное — спорткомитет ему впаял дисквалификацию. И когда случилась моя история с призывом в армию, армейское и спортивное руководство нашли компромисс: меня не трогают, а взамен с Алжана снимают дисквалификацию. Во всяком случае, мне эту историю описали в таком виде.

— Что запомнилось перед первой игрой с ВХА пятьдесят лет назад?

— Никто не кричал: «Мы съедим русских сырыми!», никто не клялся, как канадский журналист, съесть газету со своим репортажем, если советские хоккеисты выиграют хотя бы один матч из восьми… На нас не смотрели свысока, как поначалу, перед первым матчем в 1972 году. Мы чувствовали: сборную СССР считают равноценными соперниками, и все будет решаться только на площадке.

И они все решили. Если в канадской части у нас и соперников в активе было по одной победе, а два матча закончились вничью, то в Москве сборная СССР выиграла три поединка и один завершила с равным счетом.

Для многих, на мой взгляд, суперсерия с ВХА осталась в тени самой первой битвы с канадскими профессионалами.

Мой коллега Станислав Скобло, составлявший недельный план газеты, удивился: «Вы же писали юбилейный материал о суперсерии два года назад». Даже Станислав — король репортерской информации «МК» — воспринял сражения СССР и Канады только сквозь призму 1972 года.