С полудня субботы в Ярославле на набережной Волги наблюдалось нечто необычное. В толпе среди ярославцев и тех, кто приехал на Волковский фестиваль, разгуливают барышни, одетые по моде позапрошлого века — кринолины, капоры или платки по покатым плечам. Волосы аккуратно прибраны, взгляды скромно потуплены. А рядом купцы в поддевках, парни отчаянные кружат вокруг них. И что то нашептывают барышням. Наверное, соблазняют. Так Волковский театральный фестиваль, который прошел уже большую часть пути, открыл свою уличную программу. Впервые за 23 года существования.

— Здесь у нас происходят все известные объяснения в любви из пьес Островского на фоне Волги, — объясняет мне суть происходящего в данный момент худрук Первого русского театра Валерий Кириллов. — Видишь, объясняются Карандышев с Ларисой. Сейчас перейдут в беседку и там продолжат. И диалог Катерины с Борисом из «Грозы» тоже будет.

Замечу, что это не типичное уличное действо, традиционно разделённое на представление артистов, разыгрываемое для зрителей на импровизированных подмостках на натуре. Нет, просто набережная Волги, которая много чего на своём веку помнит, и просто люд, гуляющий по ней в свой законный выходной. И что в этом людском потоке, параллельно плывущем с рекой натуральной, может происходить — покажет опыт первой уличной программы. По замыслу устроителей здесь никаких сцен, кричащих зазывал — все происходит «на ногах» и все должно органично вписываться в натуру.

Помимо любовных сцен на берегах Волге развернулось купеческое чаепитие. Установили самовар на семь вёдер и давай гонять чаи. Артисты в роли реальных купцов, которые жили в Ярославле — купцы Корзинкины, Понизовкины, Полушкины, мануфактурщики все . Последний — отчимом Фёдора Волкова, основателя Первого русского театра. Какие были ребята!!! Отцы города с отеческой заботой о потомках: так браться Скрипины, Иоаникий и Вонифатий, Ярославлю оставили шедевр зодчества — храм Ильи Пророка, сплошь расписанный внутри великолепными фресками.

Кстати, ярославцы, как говорится в пословице — все красавцы, но ещё издавна их называли ярославскими волохлебами. Почему? Да любили эти деловые люди, полагающиеся лишь на честное купеческое слово, погонять чаи — по три с половиной часа, не меньше. И меню к нему впечатляло: к чаю подавались варенье и кулебяка, затем шли пироги закрытые и открытые, плюс какая-нибудь сдобы.

И мы реконструируем такое чаепитие, — продолжает Кириллов. — ещё одна из фишек нашей уличной программы — купеческая выставка урожая и охоты.

Параллельно идёт театральная программа. Дивный спектакль показал на Камерной сцене Волковского театр из Рыбинска — «Бедную Лизу» по Карамзину. Вообще то у себя в городке этот шедевр русского сентиментализма разыгрывают прям на балконе, рядом со зрителями и, наверное, это производит определённый эффект. Но в отсутствии балкона в чёрном кабинете на сцене появляется строгая женщина с пучком, которая, проходя с правой половины сцены на левую, хорошо поставленный голосом и с чёткой дикцией начинает вещать про любовь к Москве, к ее просторам.

Точно с такими интонациями и таким тоном учительница литературы обычно принимается за объяснение новой темы. Ну думаю, тоска, в то время как рядом со мной сидящая школьница, только заслышав до боли знакомый менторский тон, аж сползла с кресла. Она думала в театр пришла, а тут — здравствуй, школа!

Но не тут то было: молодой человек в светлом костюме, который пока «училка» вещала, стоял облокотившись о выгородку, резко оборвал ее: «Что за пафос? А проще нельзя? Естественнее что ли». Так режиссёр Константин Демидов (он же художник, он же отвечает за музыкальное и видео оформление) ломает привычную конструкцию спектакля и задаёт иные правила игры. Согласно им три артиста сначала, как в школе, обозначают тему произведения Карамзина (несчастная любовь, социальное неравенство) и играют в «Бедную Лизу» по правилам жанра, обозначенном Николаем Карамзиным — сентиментальной истории. И что самое ценное — с соблюдением чистоты этого слезливого жанра. То есть искренне, со стопроцентной верой в подлинность первого чувства, и вера эта не допускает подтекста, ироничного взгляда с высоты XXI века на век XVIII. Все тут от сердца, что сразу же подкупает зрителя.

Формат литературного театра, когда герои рассказывают о своих чувствах, поступках, совершая их («Лиза искала в толпе Эраста») имеет минимальное видео-вкрапления и музыкально озвучен… песнями из современного репертуара, например, Монеточки. И в данном случае можно сказать, что сценический сантимент открывает невидимую нам сторону певицы жёстких отношений в подростковой среде — искренность, которую она тщательно прячет.

Не смущают берцы на ногах Лизы, простенькое короткое платьеце ее и борода с усами у Эраста, как будто только что посетившего барьер шоп. На первый план вынесена чистота отношений — любви, предательства, не вызывающая подозрений в игре актеров — Екатерины Бондаренко (Лиза), Максима Ткача (Эраст) и Марии Лебедевой (матушки Лизы).

И только зрители отпустили внутренний зажим, не стыдясь чувств, пролили слезу над судьбой бедной Лизы, утопившейся от несчастной любви, как участники спектакля вернули все на круги своя. Эраст, который по Карамзину расплатился за предательство любви всей своей несчастной жизнью, процитировал эпиграмму современников писателя-сентименталиста: «Здесь утопилась Лиза, Эрастова невеста/ Топитесь девушки, в пруду всем хватит места». Урок литературы закончился вполне себе современно.

А впереди ещё спектакли из Калуги, Саратова, Еревана, Твери, Петербурга, Донецка, Ижевска и Белграда, откуда со спектаклем «Ариадна» приехал русский театр.